the master of my sea
это первая глава первой части. На этот раз я знаю, что фик уже переводился. Но: переводилась только первая часть (4 довольно небольших главы) из трех. Я решила начать с самого начала, чтобы ко второй (самой значительной, из 16-ти глав) части "вписаться" в стиль. Пока идет довольно-таки тяжело.
Название в оригинале: Practically Brothers
Автор: Reera The Red
Жанр: Gen, Angst, Hurt/Comfort
Рейтинг: PG-13
Пейринг: СС, РЛ
Перевод: strega verde
читать дальшеРодственные души
1. Не тот характер
Люпин вздрогнул и проснулся. Ему пришлось остаться на ночь в кабинете Дамблдора и, теперь он, похоже, задремал, сидя в кресле. Он взглянул на часы. Было очень поздно, до рассвета оставалось совсем недолго. Слишком поздно.
Ремус встал, потянулся, и в сотый раз оглядел кабинет. Все было тихо. Портреты спали, насест Фоукса пустовал. Феникс покинул кабинет вместе со своим хозяином. Жаль, в компании было бы легче коротать время.
И тут он заметил мерцающую точку в середине комнаты. Видимо, это мерцание его и разбудило. Крошечный огонек моргнул, набух, и посреди кабинета очутился согнутый пополам человек, одетый в черное и сжимающий в руке ржавый ключ – портключ. Люпин кинулся ему навстречу, у Снейпа подогнулись колени, и Люпин едва успел подхватить его прежде, чем он рухнул на каменный пол.
Лицо Снейпа, покрытое грязью, на расстоянии всего нескольких дюймов выглядело бледным и осунувшимся.
– Что ты тут делаешь? – прошипел Снейп, – Где Дамблдор?
Он попытался оттолкнуть Люпина и снова пошатнулся. Люпин поддержал его.
– Какое-то неотложное дело, ему пришлось срочно покинуть Хогвартс. Он попросил, чтобы я тебя дождался. Он вернется, как только сумеет, – успокаивающе проговорил Ремус, приобнял Снейпа за плечи и почти что поволок его по кабинету, туда, где на первый взгляд не было ничего, кроме голой стены. Когда они подошли ближе, стена дрогнула, пошла маревом, и в ней появилась дверь.
За дверью оказалась крошечная комната, где едва помещались кушетка, стол и очаг, в котором, как только они вошли, тут же вспыхнуло пламя. Снейп устремился к столу и стоящей на нем плоской каменной чаше. Одной рукой он вцепился в край стола, другая судорожно прижала к виску палочку. Воспоминания – длинные серебристые ленты – стекли в чашу и свернулись на дне; содержимое вскипело и над поверхностью поднялся пар. Люпин поборол желание заглянуть в думосбор и заставил себя отступить.
Рука Снейпа, державшая палочку, безжизненно упала, палочка покатилась по полу, и он снова начал оседать. Люпин поймал его и уложил на кушетку – сначала плечи, потом ноги, потом расправил мантию.
– Дамблдор приготовил для тебя зелье, – сказал Люпин, наливая зелье из висящего над огнем котла в кружку. Снейп протянул руку за кружкой, но его била такая дрожь, что он тут же чуть не выронил ее. Люпин приподнял его за плечи и поднес питье ему к губам. Он почувствовал, как спина Снейпа напряглась от бессильного гнева. «Он меня не выносит, но у него нет сил сопротивляться», – подумал Ремус. Снейп оттолкнул кружку, и Люпин опустил его на кушетку. Ремусу было слышно учащенное поверхностное дыхание.
Дамблдор сказал, что Снейпу придется разочаровать Волдеморта. Это означало пытки и то, что когда Снейп вернется, ему будет плохо. «Что он с тобой сделал?», спросил про себя Люпин, глядя на осунувшееся лицо и прилипшие ко лбу волосы. Снейп, которому было совсем не так много лет, казался стариком. По меньшей мере – Круциатус. Как будто бы одного этого было мало.
Дыхание у Снейпа замедлилось, он прикрыл глаза.
– Ты можешь идти, – сказал он.
– Альбус велел мне присмотреть за тобой, пока он не вернется – ответил Люпин, возвращая кружку на каминную полку.
– Зелье есть еще, если тебе понадобится.
– Нравится наблюдать за моими мучениями, да? – пробормотал Снейп. Дыхание у него совсем выровнялось.
– Нет, Северус, не нравится, – ответил Люпин и уселся на пол рядом с кушеткой, прислонившись головой к стене, так, что он оказался вровень со Снейпом.
– Да, пожалуй, – сказал Снейп, – ты всегда просто брезгливо отворачивался, не говоря ни слова.
– О чем я сейчас искренне сожалею, Северус, – сказал Люпин.
Снейп не ответил. Лицо у него застыло, он лежал неподвижно, размеренно и глубоко дыша.
– Пол холодный, – помолчав, сказал он, – ты можешь подождать в кабинете.
– Пол вполне сгодится. Я привык. – ответил Люпин. – Тебе надо поспать.
Снейп дернул ртом.
– Не сейчас. Еще нескоро.
– Мне очень жаль. Если ты примешь еще зелья, это не поможет?
– Нет.
– Скажи мне, если тебе что-нибудь понадобится, – ответил Люпин, и тут же подумал: «Но ты ведь не скажешь, тебе невыносима сама мысль, что я вижу тебя таким».
Он еще раз взглянул на Снейпа, лежащего навзничь на кушетке в испачканной землей мантии. Откуда именно он вернулся? Лицо было темным от грязи. «С этим я могу помочь», подумал Люпин, поднялся на ноги и подошел к столу, где рядом с думосбором стоял графин с водой и лежали чистые бинты. Он смочил бинт водой, вернулся к кушетке и опустился на колени, потом осторожно отвел волосы с посеревшего лица и провел влажной тканью по лбу. У Снейпа исказилось лицо, и Люпин сжался в ожидании ядовитого замечания, но Снейп промолчал. Люпин аккуратно прошелся бинтом по щекам, но полосы на них не сошли, а на бинте остались бурые пятна. Кровь?
– Северус, ты ранен?
– Нет, не думаю, – затем, сдвинув брови, – должно быть, я расцарапал себе лицо. Ничего более. – он поднял руку, и Люпин увидел такой же бурый налет под ногтями. Во всяком случае, Снейп не нуждался в более тщательном осмотре – процедуре, которая была бы более чем неловкой для них обоих.
– Минутку. – Люпин снова поднялся, взял с каминной полки плошку с мазью и принялся втирать ее в царапины на лице Снейпа.
– Жаль, что Блэк меня не видит, – сказал Снейп окрепшим голосом, – Ему бы понравилось.
«Что это с ним такое?», подумал Люпин, «Должно быть, действие зелья».
– Нет, Северус, ему бы не понравилось.
– О да, он был бы счастлив, – возразил Снейп, вяло приподняв руку, – так и вижу его лицо, слышу его голос... – он умолк, потом заговорил снова:
– Но его нет, он мертв. – рука упала обратно на кушетку.
– Вместо него – ты. Исходишь на жалость с каждым словом. – Он перевел дух. – Жалость – вот все, на что я могу рассчитывать.
Люпин закрыл плошку и поставил ее обратно на каминную полку.
– Не только жалость, Северус. Я восхищаюсь тобой.
– Ну разумеется, я достоин всяческого восхищения. – Снейп махнул рукой в сторону думосбора. – Загляни туда, посмотри, как я ползаю на брюхе и с криками корчусь от боли. Восхищение снимет, как рукой. Блэк был бы в восторге.
– Нет, Северус, он не был бы в восторге. Точно так же, как и я.
Снейп промолчал.
Люпин устроился на прежнем месте на полу, спиной к стене.
– Это все эта детская мечта, да? «Когда они узнают, им всем станет стыдно, и они обо всем пожалеют». Я узнал, Северус. И мне стыдно. Мы все совершили ошибку. И мне жаль, что Джеймс и Сириус не дожили, чтобы сказать тебе то же самое.
– Мнение Блэка я слышал. Он в выражениях не стеснялся.
– Сириус провел двенадцать лет в Азкабане. Такое бесследно не проходит, тем более за пару лет. Я уверен, что со временем он изменился бы. – Он вспомнил Сириуса и закрыл на мгновение глаза.
Снейп молчал.
– А сколько времени ты живешь в неволе? Сколько тебе осталось до освобождения, Северус? – Люпин тут же пожалел о сказанном. «Я устал, я устал больше, чем я думал».
Снейп не откликнулся, его лицо оставалось неподвижным. «Может быть, он не ответит, он не обязан мне отвечать».
Потом Снейп сказал:
– Столько, сколько понадобится. Пока с Ним не будет покончено. Или со мной. – Люпину почудилось, что он расслышал в его голосе нотку удовлетворения.
Не надо этого делать, подумал Люпин, но не остановился.
– Ты ненавидишь его, да? Он знает об этом?
Снейп медленно кивнул.
– О да, он знает. И презирает меня. – Снейп улыбнулся. Улыбка выглядела ужасно. – Но ему все равно. И будет все равно, пока он убежден, что всех вас я ненавижу еще больше, и собираюсь использовать его против вас. Это ему понятно – слабак, цепляющийся за чью-то силу. И ненависть ему понятна. – Он вздохнул. – Я его пес. Во всяком случае, он так думает. Часто случается, что глупый пес не добывает ему вовремя важные вести. Глупых псов наказывают.
Люпин снова с трудом подавил желание посмотреть в думосбор – («Заглянуть туда, увидеть Волдеморта твоими глазами…»). Он перевел взгляд на Снейпа, вытянувшегося на кушетке.
Снейп повернул голову и посмотрел ему в глаза.
– Что, тебе жаль меня? Как и было сказано – жалость – вот все, на что я вправе рассчитывать.
– Ты можешь рассчитывать на большее, Северус. Если речь обо мне.
– Неужели. Ты станешь моим другом, мы будем ходить в Хогсмид «тусоваться», как выражаются студенты? Или пить чай вдвоем и обсуждать Квиддич? Не притворяйся, Люпин. Я тебе неприятен. Да, ты испытываешь ко мне уважение. Раньше на это и надеяться не мог. Но я тебе неприятен. Как и всем остальным. Я слышу, как вы вздыхаете с облегчением, когда я отказываюсь присоединиться к вам за столом.
Люпин уставился себе на ботинки. «Он прав. Нам и правда легче, когда он уходит».
– Я вас не виню, – сказал Снейп, – Я темный волшебник, вам приходится иметь со мной дело, но у вас есть все основания радоваться моему уходу.
– Ты не темный волшебник. Ты выбрал свет, и ты борешься с тьмой.
– Это мой выбор, но не то, что я есть на самом деле. – Снейп прикрыл глаза. – Я не хороший человек, Люпин. Как бы мне этого ни хотелось. Мне никогда не стать одним из вас, светлых, с чистой душой. Я все бы отдал за это. Но увы…
– Северус, ты ошибаешься… –
– Уж не собираешься ли ты сказать, что я могу стать кем угодно, стоит только захотеть? Не будь идиотом.
– Северус…
– Ты знаешь, почему многие из нас ненавидят магглов и магглорожденных?
Люпин уставился на него с открытым ртом. «Что происходит? Он что, нарочно старается вызвать у меня отвращение, чтобы я не выдержал и оставил его одного? Не выйдет.» Он спросил:
– Ты правда их ненавидишь?
У Снейпа на лице снова появилась уродливая улыбка.
– Да.
Люпин ждал, затаив дыхание.
– Бред о превосходстве чистой крови ничего не значит. О, полагаю, идиоты наподобие Малфоя в него действительно верят, но суть не в этом. – Снейп откинулся на подушку и уставился в потолок.
– Наш мир меняется, Люпин. Волшебникам только кажется, что они существуют отдельно от магглов. Все меняется. Во все проникают маггловские обычаи. Магглы обогнали нас, их техника дает им могущество, не требующее духовных затрат и напряжения воли. Их влияние - повсюду. Взгляни на себя, ты даже нормальную мантию больше не носишь.
Люпин взглянул на свои брюки.
– Мне приходится ходить по маггловским улицам. Если бы я вернулся в Хогвартс, я бы снова носил мантию.
– Я бы не смог даже пройтись по маггловской улице, не привлекая внимания. В последнее время я и магический мир узнаю с трудом. – Снейп взглянул на Люпина, – Понимаешь теперь? Трусость и невежество – вот что приводит под знамена Темного Лорда. Его сторонники – это те, кто не в состоянии приспособиться, кто цепляется за старое.
– Северус, ты отнюдь не невежда, и ты вовсе не трус. – возразил Люпин. – Ты можешь освоишься в новом мире. Есть люди, готовые тебе помочь, если ты им позволишь.
– Я уверен, этот новый мир будет лучше старого. Полукровки сильнее – одного взгляда на чистокровных магов достаточно, чтобы это понять. Мы уродливы – результат кровосмешения. – Снейп отвел глаза в сторону. – Да, лучший мир. Но мне в нем нет места.
– А Хогвартс? Ты мог бы остаться здесь.
Снейп откинулся на подушку и оскалился.
– Ах да, Хогвартс. Преподавать Зелья студентам, которые меня ненавидят. – Слово «зелья» было произнесено с отвращением.
– Я в Хогвартсе, потому что так проще убедить Темного Лорда, что я шпионю за Альбусом. Иначе я бы прислуживал Ему в компании твоего старого приятеля Петтигрю.
– Когда все закончится, жизнь в Хогвартсе станет проще – тебе не надо будет больше притворяться…
– Ты считаешь, это работа на публику? – Снейп помолчал – Полагаю, бедняга Лонгботтом вправе рассчитывать на мои извинения. Но мне не нужно притворяться, Люпин, я такой и есть.
Пора сменить тему, подумал Люпин. Больше горечи и самоистязания я сегодня не вынесу. Он вдохнул поглубже и осторожно спросил:
– Должно же у тебя быть какое-нибудь заветное желание, что-нибудь, о чем можно помечтать? Что-то, что поддерживает в тяжелые времена. Знаешь – планы на будущее, на после войны? («Если мы, конечно, доживем» – добавил он про себя.)
Лицо Снейпа на секунду исказилось в уродливой улыбке.
– Мое заветное желание?
«Зря это я», – тут же понял Ремус, – «плохой вопрос».
Снейп открыл глаза, и что-то блеснуло в черной глубине.
– Когда я впервые понял, что Он такое на самом деле и в какой угол я себя загнал, я решил покончить с собой. – Он вытянулся на кушетке, глядя в потолок.
– Рядом с моим домом есть гора, и я решил, что аппарирую в ее сердце, в самую глубину. Я подумал, это будет быстро и безболезненно, никто ничего не узнает, и от меня ничего не останется. Я был там, я был готов покончить со всем этим, но в последний момент я подумал, нет, еще немного, у меня осталось незавершенное дело, я смогу подождать. Я направился к Дамблдору, чтобы все ему рассказать, и затем, наконец, освободиться. Но Дамблдор уговорил меня стать поставщиком сведений – еще одно дело, которое мне нужно завершить.
Он закрыл глаза.
– Временами мне кажется, что я больше не выдержу, и я говорю себе, все, пора кончать, с меня хватит. Но я знаю, что никто другой не сможет делать мое дело, и я раз за разом решаю подождать еще.
Люпин не мог отвести от него взгляда. («Я не знаю, что сказать»).
Снейп улыбнулся своей ужасной улыбкой.
– Не беспокойся, Люпин. Это случится не скоро: я хочу знать, как все обернется.
– Северус, когда все закончится, ты будешь свободен, и я уверен, что тебе удастся найти свое место в новом мире.
– Интересно, где? – пробормотал Снейп. – Только не говори, что тебе будет меня не хватать.
– Мне будет не хватать человека, с которым я сейчас разговариваю. С которым я, между прочим, в данный момент «тусуюсь». Обсудим Квиддич? Чая нет, но я могу заварить, я бы выпил чашечку. – Он поднялся на ноги. – Будешь чай, или тебе лучше воздержаться, пока зелье действует?
Снейп смотрел на него во все глаза, как будто пытаясь отыскать признаки внезапного безумия. «Возможно, он прав», подумалось Ремусу.
– Просто воды, я думаю. – Ответил в конце концов Снейп.
Люпин нашел на каминной полке чайник и коробок с чаем, насыпал заварку в чайник и налил воды из графина, постучал по чайнику палочкой, дожидаясь, пока из носика не пойдет пар. Он налил чашку чая и стакан воды из графина и вернулся с ними к кушетке.
Снейп сумел самостоятельно приподняться на локте и поднести стакан к губам.
Люпин снова устроился на полу рядом с кушеткой и подул на чай.
– Я в последнее время особенно не слежу за матчами. Хотя, что-то мне подсказывает, что и тебя Квиддич мало интересует.
– Нет, и никогда особо не интересовал. И давался он мне с трудом.
– Мне тоже. Когда мы играли в школе, я всегда умудрялся замечтаться, и пропускал квоффл, или вообще получал бладжером. Было очень досадно подводить… – он оборвал себя.
– Поттера, ты хотел сказать. – Холодно закончил за него Снейп.
Ремус уставился в кружку, пытаясь собраться с мыслями.
– Я не собираюсь переубеждать тебя, я просто хочу сказать, что ты никогда не знал Джеймса с хорошей стороны, так, как знал его я.
Снейп молчал, не отводя от него глаз, и Ремус продолжил.
– Он был неправ. Я любил его, как родного брата, но он был неправ, то, как он обращался с тобой – он не должен был так поступать. Я знаю это, и тогда знал, но я не мог заставить себя остановить его, остановить их обоих.
Снейп не сводил с него глаз, пока Ремус не закончил говорить. Потом он откинулся на кушетку и посмотрел в сторону.
– Нет, Люпин, он был прав. Он имел все основания ненавидеть меня. Я присоединился к Темному Лорду по собственной воле, меня никто не обманывал и не заставлял. Джеймс знал, что я готов на такое пойти.
– Ты просто совершил ошибку. Ты ведь был еще совсем молод, когда это случилось, да?
– Я был студентом. Тем летом, мне было пятнадцать, после экзаменов по СОВ. Темный Лорд сначала сам отбирал старших студентов в Слизерине, а потом они приводили к Нему младших.
Люпин застыл. В полной тишине стук сердца отдавался в ушах, заглушая треск поленьев в очаге.
– В первый раз в жизни, – продолжил Снейп, – кто-то уделил мне свое безраздельное внимание. Как будто я был чем-то необыкновенным. Как будто я – самый интересный, самый важный для Него человек.
– Вот что привлекало всех нас. Отчасти это было обещание будущего могущества – это было его обещание мне – сила, достаточная, чтобы наконец заставить всех оставить меня в покое.
Снейп глубоко вздохнул.
– Кого-то привлекала сама идея могущества в чистом виде.
– Таких, как Люциус, – добавил Люпин.
Снейп покачал головой.
– Нет, поверь мне, я знаю его лучше, чем ты. Я знаю все о них, сломленных и несчастных детях Слизерина. Я знаю, почему они встали на сторону Темного Лорда, понимая или нет, что он такое. Большинство не понимало. Некоторые до сих пор не понимают. Некоторые до сих пор любят его, насколько они вообще способны любить. Он может мучить их, издеваться над ними, и они все равно от него не отвернутся. И Он презирает их за это.
– Но ты отвернулся от него, еще в молодости. Я знаю, потому, что мне известно, что ты еще тогда снабжал Дамблдора сведениями. Тогда я не знал, что это был ты, но теперь знаю.
– Когда я понял, к чему он на самом деле стремится, я пришел в ужас. И не один я. И тем не менее многие поверили Ему, его словам, что этот ужас – от слабости характера. Он смог заставить их поверить, хотя с самого начала все было ясно. Во мне самом хватило тьмы, хватило ненависти, чтобы поверить ему.
– Так что, видишь ли, – Снейп отвернулся к стене – Поттер был прав. С самого начала. Он видел мое темное начало. Да, я жаждал света, но во мне его не было, и Джеймс это знал. Мое волшебство – темное, я черпаю силы в ненависти. Мне нет дела до любви, мне важно одно – добиться цели. Его отвращение ко мне вполне оправданно. Я тот самый гнусный червь, которым он меня считал.
– А как же Дамблдор? Он не подпустил бы к себе такого человека. И еще: что бы ты ни говорил, ты его любишь.
– Дамблдор – святой. Если бы Темный Лорд явился к нему с повинной, Альбус и ему дал бы шанс.
– Если бы Темный Лорд действительно раскаялся, Дамблдор был бы прав.
– Вы оба безнадежны.
Люпин приподнялся, чтобы заглянуть ему в лицо.
– Альбус считает, что мы – это то, что мы выбираем. Ты совершил ошибку, и я думаю, что часть вины лежит на мне, Джеймсе и Сириусе. У нас было то, чего тебе не хватало, а мы, вместо того, чтобы поделиться, оттолкнули тебя. И все равно, в конце концов, ты сумел сделать правильный выбор. Если бы Джеймс был жив, он был бы того же мнения. Как и Сириус, если бы не все эти годы в Азкабане. Если бы они оба успели повзрослеть. В отличие от нас, им на это не дали времени.
– Мне кажется, Гарри может говорить от лица Джеймса. Ты знаешь, что он обо мне думает.
– Гарри был в ярости, после того, как побывал в твоем думосборе. Он был на твоей стороне, не на Сириуса и не на моей.
– О. Так он мне сочувствовал. Уверен, со временем у него это прошло.
– Ему пятнадцать лет! И ты приложил немало усилий, чтобы он тебя возненавидел. Северус, он совсем не похож на своего отца. Да, внешне он вылитый Джеймс, но во всем остальном он совсем другой, он куда больше похож на Лили. Просто загляни как-нибудь ему в глаза.
– Лили тоже считала меня червем. Ей просто не была свойственна жестокость к низшим тварям.
– Думаю, она бы с тобой не согласилась, будь она здесь.
– Но ее здесь нет. Их никого здесь нет.
– Только ты и я, Северус. У меня не осталось старых друзей.
Снейп повернулся, лег на бок и посмотрел на него.
– Жизнь и к тебе не была добра, Люпин. И все же, тебе удалось сохранить душу.
– В моей жизни было много хорошего. Много хороших людей.
– И много людей так себе. Я попортил тебе жизнь, и не я один.
– Я оборотень. Я не могу тебя винить. В оборотнях, как правило, нет ничего хорошего. – Он сухо улыбнулся.
– Один раз я попробовал присоединиться к стае – одной из тех, что не убивают. Когда ты часть стаи, безумие смягчается. Нам все равно приходится оборачиваться в полнолуние, и мы по-прежнему вынуждены охотиться, но мы не теряем разум, и нам достаточно охоты на животных, у нас не возникает желание убивать людей. Я надеялся, что найду свое место.
Он уставился в пол, потом поднял голову и продолжил.
–У меня ничего не вышло. Постоянная борьба за доминирование – я пытался оставаться в стороне, но это невозможно. И я ненавижу охоту – одного воспоминания достаточно, чтобы захотеть стать вегетарианцем.
– В общем, никаких отличий от компании темных волшебников.
Люпин внимательно посмотрел на него.
– Северус, мне почудилось, или ты только что пошутил?
– Темные волшебники не шутят, Люпин, у нас нет чувства юмора. Нам приходится обходиться сарказмом.
– По тебе не скажешь, – Люпин улыбнулся.
– Знаешь, вот тут мы очень похожи. Из меня не получилось настоящего оборотня, а из тебя – настоящего темного волшебника. – Он наклонился к кушетке и заглянул Снейпу в лицо.
– Характер не тот. Нам не хватает бессердечности.
– Что, по-видимому, искупается чрезмерной бестолковостью – похоже, это твой случай. – ответил Снейп, подозрительно прищурившись.
– Ну вот, – Ремус потянулся и прислонился к стене, – видишь, сколько у нас общего.
– Ну да, – ответил Снейп, – можно сказать, родственные души. Ты несешь полную ересь.
– Я устал. Я не спал всю ночь, дожидаясь раненого друга.
Снейп не ответил. Ремусу хотелось еще раз заглянуть ему в лицо, но он отвернулся. Потом Снейп сказал:
– Полагаю, нам обоим следует поспать, Ремус. Думаю, теперь я смогу уснуть.
Они оба замолчали. Люпин прислушался. Звуки дыхания, доносившиеся с кушетки, стали тише, и реже. «Может, он притворятся, а уж он-то притворяться умеет, а может, и вправду заснул».
Он остался сидеть рядом с кушеткой, прислушиваясь к тихому дыханию. Вскоре в кабинете за открытой дверью посветлело, по полу поползли солнечные квадраты. Они еще не успели проделать и четверти пути до порога комнаты, когда он услышал легкий шорох и в дверях показался директор Хогвартса.
– Как он? – спросил Дамблдор.
Люпин потянулся и с трудом поднялся на ноги.
– Не знаю. Если бы он был обычным человеком, я бы сказал, что ему очень плохо. – Он посмотрел Дамблдору в глаза, – Ему очень плохо, да?
Дамблдор отвернулся к неподвижному телу на кушетке.
– Я не представляю, какой ценой он выживает все эти годы.
– Нелегкой. Неужели он мало сделал? Может быть, ему пора остановиться? Орден мог бы спрятать его…
– Нет, Ремус, он не сможет прятаться – я не повторю ошибку, которую я совершил с Сириусом. Кроме того, Северус этого не позволит. И он нам очень нужен, кроме него у нас никого нет. Знаешь, он гордится этим.
– Он сказал, что ему в жизни важно лишь одно – добиться цели. Этого мало.
Дамблдор печально улыбнулся.
– Возможно, мы могли бы помочь ему найти нечто большее. Вам удалось сегодня поговорить?
Люпин кивнул.
– Ты этого и добивался, да? Оставил меня присматривать за ним, пока на него действовало зелье… Да, мы поговорили. Никогда не встречал человека, который прилагал бы столько усилий, чтобы оттолкнуть от себя других людей.
– За его жизнь люди причинили ему немало зла.
– Я это знаю. Я был одним из них.
– Ремус, я должен попросить тебя. Посидеть с ним ночь – это одно дело, но если ты собираешься добиться чего-то большего, ты должен пообещать мне, что ты не бросишь его. Ему и так причинили много горя, и он несет очень тяжелую ношу.
Ремус собрался с духом.
– Я постараюсь больше никогда не причинять ему боль. И как бы он ни огрызался, ему не удастся от меня отделаться, – добавил он с улыбкой
– Сомневаюсь, что он будет в восторге, когда вспомнит о своей откровенности. И что нам удастся снова поговорить начистоту, как сегодня. – Он пожал плечами. – Разве что я снова окажусь рядом, когда он будет накачан наркотиками после пыток.
Дамблдор наклонил голову.
– К сожалению, такое может случиться. Ну что ж, поживем – увидим. – Он поднял глаза на Ремуса и улыбнулся.
– Тебе тоже нужно отдохнуть. Я обратил заклинание на твоем… зеленом диске. Он перенесет тебя домой.
– Ах да, фрисби. Спасибо. – Люпин улыбнулся в ответ и направился к дверям, – Когда он проснется, дай мне знать, как он.
Дамблдор кивнул.
– Хорошо. Иди, не беспокойся. Я посижу с ним.
*******
Был канун полнолуния, и до заката оставалось совсем недолго. Люпин уже чувствовал накатывающуюся дурноту. Он сидел на кухне в старом доме Сириуса, чай в чашке перед ним давно остыл. Наверху для него была приготовлена комната. Двери и окна, забранные металлическими прутьями, и задвижки, поддающиеся рукам человека, но не волчьим лапам. У него оставалось мало времени. «Еще полчаса», сказал он себе, «и я пойду наверх».
В дверь позвонили, и он по старой привычке вздрогнул, хотя прошла уже неделя с тех пор, как Дамблдору удалось убрать портрет из прихожей, и дом затих. В тишине он услышал, как открывается дверь и голос Минервы МакГонагалл позвал из коридора:
– Ремус, где ты?
– На кухне, Минерва, – отозвался он. Он услышал ее шаги в коридоре; она появилась в дверях, прошла к кухонному столу и поставила на него большую сумку. На Минерве была маггловская одежда. Вполне обыкновенная, но ему так и не удалось привыкнуть к МакГонагалл в таком облике. «Снейп прав», подумал он, «Маггловские обычаи повсюду».
– Отлично, – сказала она, снимая пальто, – я застала тебя вовремя. Дамблдор назначил на сегодня экстренное собрание, ты будешь нужен.
– Минерва – тихо начал он, – я не смогу…
– Сможешь, – перебила она, вынимая что-то из сумки, – это от Северуса, – добавила она, протянув ему большой запечатанный сосуд. – Ты, разумеется, будешь в волчьем обличье, но вполне в состоянии слушать то, что будут говорить.
Он уставился на сосуд у себя в руках, потом перевел вопросительный взгляд на Минерву. Она кивнула:
– Он попросил передать, что он все еще думает, что ты бестолочь. Это что-то значит?
Он улыбнулся.
– Да. Я рад. – В ответ на ее недоуменный взгляд он рассмеялся и добавил, - мы так шутим, Минерва, не обращай внимания.
Она скептически глянула на него и занялась содержимым сумки.
Он снова перевел взгляд на сосуд у себя в руках. «Я, может, и бестолочь, но зато я знаю, что ты, мой друг, совсем не бессердечный монстр, каким ты себе кажешься».
Название в оригинале: Practically Brothers
Автор: Reera The Red
Жанр: Gen, Angst, Hurt/Comfort
Рейтинг: PG-13
Пейринг: СС, РЛ
Перевод: strega verde
читать дальшеРодственные души
1. Не тот характер
Люпин вздрогнул и проснулся. Ему пришлось остаться на ночь в кабинете Дамблдора и, теперь он, похоже, задремал, сидя в кресле. Он взглянул на часы. Было очень поздно, до рассвета оставалось совсем недолго. Слишком поздно.
Ремус встал, потянулся, и в сотый раз оглядел кабинет. Все было тихо. Портреты спали, насест Фоукса пустовал. Феникс покинул кабинет вместе со своим хозяином. Жаль, в компании было бы легче коротать время.
И тут он заметил мерцающую точку в середине комнаты. Видимо, это мерцание его и разбудило. Крошечный огонек моргнул, набух, и посреди кабинета очутился согнутый пополам человек, одетый в черное и сжимающий в руке ржавый ключ – портключ. Люпин кинулся ему навстречу, у Снейпа подогнулись колени, и Люпин едва успел подхватить его прежде, чем он рухнул на каменный пол.
Лицо Снейпа, покрытое грязью, на расстоянии всего нескольких дюймов выглядело бледным и осунувшимся.
– Что ты тут делаешь? – прошипел Снейп, – Где Дамблдор?
Он попытался оттолкнуть Люпина и снова пошатнулся. Люпин поддержал его.
– Какое-то неотложное дело, ему пришлось срочно покинуть Хогвартс. Он попросил, чтобы я тебя дождался. Он вернется, как только сумеет, – успокаивающе проговорил Ремус, приобнял Снейпа за плечи и почти что поволок его по кабинету, туда, где на первый взгляд не было ничего, кроме голой стены. Когда они подошли ближе, стена дрогнула, пошла маревом, и в ней появилась дверь.
За дверью оказалась крошечная комната, где едва помещались кушетка, стол и очаг, в котором, как только они вошли, тут же вспыхнуло пламя. Снейп устремился к столу и стоящей на нем плоской каменной чаше. Одной рукой он вцепился в край стола, другая судорожно прижала к виску палочку. Воспоминания – длинные серебристые ленты – стекли в чашу и свернулись на дне; содержимое вскипело и над поверхностью поднялся пар. Люпин поборол желание заглянуть в думосбор и заставил себя отступить.
Рука Снейпа, державшая палочку, безжизненно упала, палочка покатилась по полу, и он снова начал оседать. Люпин поймал его и уложил на кушетку – сначала плечи, потом ноги, потом расправил мантию.
– Дамблдор приготовил для тебя зелье, – сказал Люпин, наливая зелье из висящего над огнем котла в кружку. Снейп протянул руку за кружкой, но его била такая дрожь, что он тут же чуть не выронил ее. Люпин приподнял его за плечи и поднес питье ему к губам. Он почувствовал, как спина Снейпа напряглась от бессильного гнева. «Он меня не выносит, но у него нет сил сопротивляться», – подумал Ремус. Снейп оттолкнул кружку, и Люпин опустил его на кушетку. Ремусу было слышно учащенное поверхностное дыхание.
Дамблдор сказал, что Снейпу придется разочаровать Волдеморта. Это означало пытки и то, что когда Снейп вернется, ему будет плохо. «Что он с тобой сделал?», спросил про себя Люпин, глядя на осунувшееся лицо и прилипшие ко лбу волосы. Снейп, которому было совсем не так много лет, казался стариком. По меньшей мере – Круциатус. Как будто бы одного этого было мало.
Дыхание у Снейпа замедлилось, он прикрыл глаза.
– Ты можешь идти, – сказал он.
– Альбус велел мне присмотреть за тобой, пока он не вернется – ответил Люпин, возвращая кружку на каминную полку.
– Зелье есть еще, если тебе понадобится.
– Нравится наблюдать за моими мучениями, да? – пробормотал Снейп. Дыхание у него совсем выровнялось.
– Нет, Северус, не нравится, – ответил Люпин и уселся на пол рядом с кушеткой, прислонившись головой к стене, так, что он оказался вровень со Снейпом.
– Да, пожалуй, – сказал Снейп, – ты всегда просто брезгливо отворачивался, не говоря ни слова.
– О чем я сейчас искренне сожалею, Северус, – сказал Люпин.
Снейп не ответил. Лицо у него застыло, он лежал неподвижно, размеренно и глубоко дыша.
– Пол холодный, – помолчав, сказал он, – ты можешь подождать в кабинете.
– Пол вполне сгодится. Я привык. – ответил Люпин. – Тебе надо поспать.
Снейп дернул ртом.
– Не сейчас. Еще нескоро.
– Мне очень жаль. Если ты примешь еще зелья, это не поможет?
– Нет.
– Скажи мне, если тебе что-нибудь понадобится, – ответил Люпин, и тут же подумал: «Но ты ведь не скажешь, тебе невыносима сама мысль, что я вижу тебя таким».
Он еще раз взглянул на Снейпа, лежащего навзничь на кушетке в испачканной землей мантии. Откуда именно он вернулся? Лицо было темным от грязи. «С этим я могу помочь», подумал Люпин, поднялся на ноги и подошел к столу, где рядом с думосбором стоял графин с водой и лежали чистые бинты. Он смочил бинт водой, вернулся к кушетке и опустился на колени, потом осторожно отвел волосы с посеревшего лица и провел влажной тканью по лбу. У Снейпа исказилось лицо, и Люпин сжался в ожидании ядовитого замечания, но Снейп промолчал. Люпин аккуратно прошелся бинтом по щекам, но полосы на них не сошли, а на бинте остались бурые пятна. Кровь?
– Северус, ты ранен?
– Нет, не думаю, – затем, сдвинув брови, – должно быть, я расцарапал себе лицо. Ничего более. – он поднял руку, и Люпин увидел такой же бурый налет под ногтями. Во всяком случае, Снейп не нуждался в более тщательном осмотре – процедуре, которая была бы более чем неловкой для них обоих.
– Минутку. – Люпин снова поднялся, взял с каминной полки плошку с мазью и принялся втирать ее в царапины на лице Снейпа.
– Жаль, что Блэк меня не видит, – сказал Снейп окрепшим голосом, – Ему бы понравилось.
«Что это с ним такое?», подумал Люпин, «Должно быть, действие зелья».
– Нет, Северус, ему бы не понравилось.
– О да, он был бы счастлив, – возразил Снейп, вяло приподняв руку, – так и вижу его лицо, слышу его голос... – он умолк, потом заговорил снова:
– Но его нет, он мертв. – рука упала обратно на кушетку.
– Вместо него – ты. Исходишь на жалость с каждым словом. – Он перевел дух. – Жалость – вот все, на что я могу рассчитывать.
Люпин закрыл плошку и поставил ее обратно на каминную полку.
– Не только жалость, Северус. Я восхищаюсь тобой.
– Ну разумеется, я достоин всяческого восхищения. – Снейп махнул рукой в сторону думосбора. – Загляни туда, посмотри, как я ползаю на брюхе и с криками корчусь от боли. Восхищение снимет, как рукой. Блэк был бы в восторге.
– Нет, Северус, он не был бы в восторге. Точно так же, как и я.
Снейп промолчал.
Люпин устроился на прежнем месте на полу, спиной к стене.
– Это все эта детская мечта, да? «Когда они узнают, им всем станет стыдно, и они обо всем пожалеют». Я узнал, Северус. И мне стыдно. Мы все совершили ошибку. И мне жаль, что Джеймс и Сириус не дожили, чтобы сказать тебе то же самое.
– Мнение Блэка я слышал. Он в выражениях не стеснялся.
– Сириус провел двенадцать лет в Азкабане. Такое бесследно не проходит, тем более за пару лет. Я уверен, что со временем он изменился бы. – Он вспомнил Сириуса и закрыл на мгновение глаза.
Снейп молчал.
– А сколько времени ты живешь в неволе? Сколько тебе осталось до освобождения, Северус? – Люпин тут же пожалел о сказанном. «Я устал, я устал больше, чем я думал».
Снейп не откликнулся, его лицо оставалось неподвижным. «Может быть, он не ответит, он не обязан мне отвечать».
Потом Снейп сказал:
– Столько, сколько понадобится. Пока с Ним не будет покончено. Или со мной. – Люпину почудилось, что он расслышал в его голосе нотку удовлетворения.
Не надо этого делать, подумал Люпин, но не остановился.
– Ты ненавидишь его, да? Он знает об этом?
Снейп медленно кивнул.
– О да, он знает. И презирает меня. – Снейп улыбнулся. Улыбка выглядела ужасно. – Но ему все равно. И будет все равно, пока он убежден, что всех вас я ненавижу еще больше, и собираюсь использовать его против вас. Это ему понятно – слабак, цепляющийся за чью-то силу. И ненависть ему понятна. – Он вздохнул. – Я его пес. Во всяком случае, он так думает. Часто случается, что глупый пес не добывает ему вовремя важные вести. Глупых псов наказывают.
Люпин снова с трудом подавил желание посмотреть в думосбор – («Заглянуть туда, увидеть Волдеморта твоими глазами…»). Он перевел взгляд на Снейпа, вытянувшегося на кушетке.
Снейп повернул голову и посмотрел ему в глаза.
– Что, тебе жаль меня? Как и было сказано – жалость – вот все, на что я вправе рассчитывать.
– Ты можешь рассчитывать на большее, Северус. Если речь обо мне.
– Неужели. Ты станешь моим другом, мы будем ходить в Хогсмид «тусоваться», как выражаются студенты? Или пить чай вдвоем и обсуждать Квиддич? Не притворяйся, Люпин. Я тебе неприятен. Да, ты испытываешь ко мне уважение. Раньше на это и надеяться не мог. Но я тебе неприятен. Как и всем остальным. Я слышу, как вы вздыхаете с облегчением, когда я отказываюсь присоединиться к вам за столом.
Люпин уставился себе на ботинки. «Он прав. Нам и правда легче, когда он уходит».
– Я вас не виню, – сказал Снейп, – Я темный волшебник, вам приходится иметь со мной дело, но у вас есть все основания радоваться моему уходу.
– Ты не темный волшебник. Ты выбрал свет, и ты борешься с тьмой.
– Это мой выбор, но не то, что я есть на самом деле. – Снейп прикрыл глаза. – Я не хороший человек, Люпин. Как бы мне этого ни хотелось. Мне никогда не стать одним из вас, светлых, с чистой душой. Я все бы отдал за это. Но увы…
– Северус, ты ошибаешься… –
– Уж не собираешься ли ты сказать, что я могу стать кем угодно, стоит только захотеть? Не будь идиотом.
– Северус…
– Ты знаешь, почему многие из нас ненавидят магглов и магглорожденных?
Люпин уставился на него с открытым ртом. «Что происходит? Он что, нарочно старается вызвать у меня отвращение, чтобы я не выдержал и оставил его одного? Не выйдет.» Он спросил:
– Ты правда их ненавидишь?
У Снейпа на лице снова появилась уродливая улыбка.
– Да.
Люпин ждал, затаив дыхание.
– Бред о превосходстве чистой крови ничего не значит. О, полагаю, идиоты наподобие Малфоя в него действительно верят, но суть не в этом. – Снейп откинулся на подушку и уставился в потолок.
– Наш мир меняется, Люпин. Волшебникам только кажется, что они существуют отдельно от магглов. Все меняется. Во все проникают маггловские обычаи. Магглы обогнали нас, их техника дает им могущество, не требующее духовных затрат и напряжения воли. Их влияние - повсюду. Взгляни на себя, ты даже нормальную мантию больше не носишь.
Люпин взглянул на свои брюки.
– Мне приходится ходить по маггловским улицам. Если бы я вернулся в Хогвартс, я бы снова носил мантию.
– Я бы не смог даже пройтись по маггловской улице, не привлекая внимания. В последнее время я и магический мир узнаю с трудом. – Снейп взглянул на Люпина, – Понимаешь теперь? Трусость и невежество – вот что приводит под знамена Темного Лорда. Его сторонники – это те, кто не в состоянии приспособиться, кто цепляется за старое.
– Северус, ты отнюдь не невежда, и ты вовсе не трус. – возразил Люпин. – Ты можешь освоишься в новом мире. Есть люди, готовые тебе помочь, если ты им позволишь.
– Я уверен, этот новый мир будет лучше старого. Полукровки сильнее – одного взгляда на чистокровных магов достаточно, чтобы это понять. Мы уродливы – результат кровосмешения. – Снейп отвел глаза в сторону. – Да, лучший мир. Но мне в нем нет места.
– А Хогвартс? Ты мог бы остаться здесь.
Снейп откинулся на подушку и оскалился.
– Ах да, Хогвартс. Преподавать Зелья студентам, которые меня ненавидят. – Слово «зелья» было произнесено с отвращением.
– Я в Хогвартсе, потому что так проще убедить Темного Лорда, что я шпионю за Альбусом. Иначе я бы прислуживал Ему в компании твоего старого приятеля Петтигрю.
– Когда все закончится, жизнь в Хогвартсе станет проще – тебе не надо будет больше притворяться…
– Ты считаешь, это работа на публику? – Снейп помолчал – Полагаю, бедняга Лонгботтом вправе рассчитывать на мои извинения. Но мне не нужно притворяться, Люпин, я такой и есть.
Пора сменить тему, подумал Люпин. Больше горечи и самоистязания я сегодня не вынесу. Он вдохнул поглубже и осторожно спросил:
– Должно же у тебя быть какое-нибудь заветное желание, что-нибудь, о чем можно помечтать? Что-то, что поддерживает в тяжелые времена. Знаешь – планы на будущее, на после войны? («Если мы, конечно, доживем» – добавил он про себя.)
Лицо Снейпа на секунду исказилось в уродливой улыбке.
– Мое заветное желание?
«Зря это я», – тут же понял Ремус, – «плохой вопрос».
Снейп открыл глаза, и что-то блеснуло в черной глубине.
– Когда я впервые понял, что Он такое на самом деле и в какой угол я себя загнал, я решил покончить с собой. – Он вытянулся на кушетке, глядя в потолок.
– Рядом с моим домом есть гора, и я решил, что аппарирую в ее сердце, в самую глубину. Я подумал, это будет быстро и безболезненно, никто ничего не узнает, и от меня ничего не останется. Я был там, я был готов покончить со всем этим, но в последний момент я подумал, нет, еще немного, у меня осталось незавершенное дело, я смогу подождать. Я направился к Дамблдору, чтобы все ему рассказать, и затем, наконец, освободиться. Но Дамблдор уговорил меня стать поставщиком сведений – еще одно дело, которое мне нужно завершить.
Он закрыл глаза.
– Временами мне кажется, что я больше не выдержу, и я говорю себе, все, пора кончать, с меня хватит. Но я знаю, что никто другой не сможет делать мое дело, и я раз за разом решаю подождать еще.
Люпин не мог отвести от него взгляда. («Я не знаю, что сказать»).
Снейп улыбнулся своей ужасной улыбкой.
– Не беспокойся, Люпин. Это случится не скоро: я хочу знать, как все обернется.
– Северус, когда все закончится, ты будешь свободен, и я уверен, что тебе удастся найти свое место в новом мире.
– Интересно, где? – пробормотал Снейп. – Только не говори, что тебе будет меня не хватать.
– Мне будет не хватать человека, с которым я сейчас разговариваю. С которым я, между прочим, в данный момент «тусуюсь». Обсудим Квиддич? Чая нет, но я могу заварить, я бы выпил чашечку. – Он поднялся на ноги. – Будешь чай, или тебе лучше воздержаться, пока зелье действует?
Снейп смотрел на него во все глаза, как будто пытаясь отыскать признаки внезапного безумия. «Возможно, он прав», подумалось Ремусу.
– Просто воды, я думаю. – Ответил в конце концов Снейп.
Люпин нашел на каминной полке чайник и коробок с чаем, насыпал заварку в чайник и налил воды из графина, постучал по чайнику палочкой, дожидаясь, пока из носика не пойдет пар. Он налил чашку чая и стакан воды из графина и вернулся с ними к кушетке.
Снейп сумел самостоятельно приподняться на локте и поднести стакан к губам.
Люпин снова устроился на полу рядом с кушеткой и подул на чай.
– Я в последнее время особенно не слежу за матчами. Хотя, что-то мне подсказывает, что и тебя Квиддич мало интересует.
– Нет, и никогда особо не интересовал. И давался он мне с трудом.
– Мне тоже. Когда мы играли в школе, я всегда умудрялся замечтаться, и пропускал квоффл, или вообще получал бладжером. Было очень досадно подводить… – он оборвал себя.
– Поттера, ты хотел сказать. – Холодно закончил за него Снейп.
Ремус уставился в кружку, пытаясь собраться с мыслями.
– Я не собираюсь переубеждать тебя, я просто хочу сказать, что ты никогда не знал Джеймса с хорошей стороны, так, как знал его я.
Снейп молчал, не отводя от него глаз, и Ремус продолжил.
– Он был неправ. Я любил его, как родного брата, но он был неправ, то, как он обращался с тобой – он не должен был так поступать. Я знаю это, и тогда знал, но я не мог заставить себя остановить его, остановить их обоих.
Снейп не сводил с него глаз, пока Ремус не закончил говорить. Потом он откинулся на кушетку и посмотрел в сторону.
– Нет, Люпин, он был прав. Он имел все основания ненавидеть меня. Я присоединился к Темному Лорду по собственной воле, меня никто не обманывал и не заставлял. Джеймс знал, что я готов на такое пойти.
– Ты просто совершил ошибку. Ты ведь был еще совсем молод, когда это случилось, да?
– Я был студентом. Тем летом, мне было пятнадцать, после экзаменов по СОВ. Темный Лорд сначала сам отбирал старших студентов в Слизерине, а потом они приводили к Нему младших.
Люпин застыл. В полной тишине стук сердца отдавался в ушах, заглушая треск поленьев в очаге.
– В первый раз в жизни, – продолжил Снейп, – кто-то уделил мне свое безраздельное внимание. Как будто я был чем-то необыкновенным. Как будто я – самый интересный, самый важный для Него человек.
– Вот что привлекало всех нас. Отчасти это было обещание будущего могущества – это было его обещание мне – сила, достаточная, чтобы наконец заставить всех оставить меня в покое.
Снейп глубоко вздохнул.
– Кого-то привлекала сама идея могущества в чистом виде.
– Таких, как Люциус, – добавил Люпин.
Снейп покачал головой.
– Нет, поверь мне, я знаю его лучше, чем ты. Я знаю все о них, сломленных и несчастных детях Слизерина. Я знаю, почему они встали на сторону Темного Лорда, понимая или нет, что он такое. Большинство не понимало. Некоторые до сих пор не понимают. Некоторые до сих пор любят его, насколько они вообще способны любить. Он может мучить их, издеваться над ними, и они все равно от него не отвернутся. И Он презирает их за это.
– Но ты отвернулся от него, еще в молодости. Я знаю, потому, что мне известно, что ты еще тогда снабжал Дамблдора сведениями. Тогда я не знал, что это был ты, но теперь знаю.
– Когда я понял, к чему он на самом деле стремится, я пришел в ужас. И не один я. И тем не менее многие поверили Ему, его словам, что этот ужас – от слабости характера. Он смог заставить их поверить, хотя с самого начала все было ясно. Во мне самом хватило тьмы, хватило ненависти, чтобы поверить ему.
– Так что, видишь ли, – Снейп отвернулся к стене – Поттер был прав. С самого начала. Он видел мое темное начало. Да, я жаждал света, но во мне его не было, и Джеймс это знал. Мое волшебство – темное, я черпаю силы в ненависти. Мне нет дела до любви, мне важно одно – добиться цели. Его отвращение ко мне вполне оправданно. Я тот самый гнусный червь, которым он меня считал.
– А как же Дамблдор? Он не подпустил бы к себе такого человека. И еще: что бы ты ни говорил, ты его любишь.
– Дамблдор – святой. Если бы Темный Лорд явился к нему с повинной, Альбус и ему дал бы шанс.
– Если бы Темный Лорд действительно раскаялся, Дамблдор был бы прав.
– Вы оба безнадежны.
Люпин приподнялся, чтобы заглянуть ему в лицо.
– Альбус считает, что мы – это то, что мы выбираем. Ты совершил ошибку, и я думаю, что часть вины лежит на мне, Джеймсе и Сириусе. У нас было то, чего тебе не хватало, а мы, вместо того, чтобы поделиться, оттолкнули тебя. И все равно, в конце концов, ты сумел сделать правильный выбор. Если бы Джеймс был жив, он был бы того же мнения. Как и Сириус, если бы не все эти годы в Азкабане. Если бы они оба успели повзрослеть. В отличие от нас, им на это не дали времени.
– Мне кажется, Гарри может говорить от лица Джеймса. Ты знаешь, что он обо мне думает.
– Гарри был в ярости, после того, как побывал в твоем думосборе. Он был на твоей стороне, не на Сириуса и не на моей.
– О. Так он мне сочувствовал. Уверен, со временем у него это прошло.
– Ему пятнадцать лет! И ты приложил немало усилий, чтобы он тебя возненавидел. Северус, он совсем не похож на своего отца. Да, внешне он вылитый Джеймс, но во всем остальном он совсем другой, он куда больше похож на Лили. Просто загляни как-нибудь ему в глаза.
– Лили тоже считала меня червем. Ей просто не была свойственна жестокость к низшим тварям.
– Думаю, она бы с тобой не согласилась, будь она здесь.
– Но ее здесь нет. Их никого здесь нет.
– Только ты и я, Северус. У меня не осталось старых друзей.
Снейп повернулся, лег на бок и посмотрел на него.
– Жизнь и к тебе не была добра, Люпин. И все же, тебе удалось сохранить душу.
– В моей жизни было много хорошего. Много хороших людей.
– И много людей так себе. Я попортил тебе жизнь, и не я один.
– Я оборотень. Я не могу тебя винить. В оборотнях, как правило, нет ничего хорошего. – Он сухо улыбнулся.
– Один раз я попробовал присоединиться к стае – одной из тех, что не убивают. Когда ты часть стаи, безумие смягчается. Нам все равно приходится оборачиваться в полнолуние, и мы по-прежнему вынуждены охотиться, но мы не теряем разум, и нам достаточно охоты на животных, у нас не возникает желание убивать людей. Я надеялся, что найду свое место.
Он уставился в пол, потом поднял голову и продолжил.
–У меня ничего не вышло. Постоянная борьба за доминирование – я пытался оставаться в стороне, но это невозможно. И я ненавижу охоту – одного воспоминания достаточно, чтобы захотеть стать вегетарианцем.
– В общем, никаких отличий от компании темных волшебников.
Люпин внимательно посмотрел на него.
– Северус, мне почудилось, или ты только что пошутил?
– Темные волшебники не шутят, Люпин, у нас нет чувства юмора. Нам приходится обходиться сарказмом.
– По тебе не скажешь, – Люпин улыбнулся.
– Знаешь, вот тут мы очень похожи. Из меня не получилось настоящего оборотня, а из тебя – настоящего темного волшебника. – Он наклонился к кушетке и заглянул Снейпу в лицо.
– Характер не тот. Нам не хватает бессердечности.
– Что, по-видимому, искупается чрезмерной бестолковостью – похоже, это твой случай. – ответил Снейп, подозрительно прищурившись.
– Ну вот, – Ремус потянулся и прислонился к стене, – видишь, сколько у нас общего.
– Ну да, – ответил Снейп, – можно сказать, родственные души. Ты несешь полную ересь.
– Я устал. Я не спал всю ночь, дожидаясь раненого друга.
Снейп не ответил. Ремусу хотелось еще раз заглянуть ему в лицо, но он отвернулся. Потом Снейп сказал:
– Полагаю, нам обоим следует поспать, Ремус. Думаю, теперь я смогу уснуть.
Они оба замолчали. Люпин прислушался. Звуки дыхания, доносившиеся с кушетки, стали тише, и реже. «Может, он притворятся, а уж он-то притворяться умеет, а может, и вправду заснул».
Он остался сидеть рядом с кушеткой, прислушиваясь к тихому дыханию. Вскоре в кабинете за открытой дверью посветлело, по полу поползли солнечные квадраты. Они еще не успели проделать и четверти пути до порога комнаты, когда он услышал легкий шорох и в дверях показался директор Хогвартса.
– Как он? – спросил Дамблдор.
Люпин потянулся и с трудом поднялся на ноги.
– Не знаю. Если бы он был обычным человеком, я бы сказал, что ему очень плохо. – Он посмотрел Дамблдору в глаза, – Ему очень плохо, да?
Дамблдор отвернулся к неподвижному телу на кушетке.
– Я не представляю, какой ценой он выживает все эти годы.
– Нелегкой. Неужели он мало сделал? Может быть, ему пора остановиться? Орден мог бы спрятать его…
– Нет, Ремус, он не сможет прятаться – я не повторю ошибку, которую я совершил с Сириусом. Кроме того, Северус этого не позволит. И он нам очень нужен, кроме него у нас никого нет. Знаешь, он гордится этим.
– Он сказал, что ему в жизни важно лишь одно – добиться цели. Этого мало.
Дамблдор печально улыбнулся.
– Возможно, мы могли бы помочь ему найти нечто большее. Вам удалось сегодня поговорить?
Люпин кивнул.
– Ты этого и добивался, да? Оставил меня присматривать за ним, пока на него действовало зелье… Да, мы поговорили. Никогда не встречал человека, который прилагал бы столько усилий, чтобы оттолкнуть от себя других людей.
– За его жизнь люди причинили ему немало зла.
– Я это знаю. Я был одним из них.
– Ремус, я должен попросить тебя. Посидеть с ним ночь – это одно дело, но если ты собираешься добиться чего-то большего, ты должен пообещать мне, что ты не бросишь его. Ему и так причинили много горя, и он несет очень тяжелую ношу.
Ремус собрался с духом.
– Я постараюсь больше никогда не причинять ему боль. И как бы он ни огрызался, ему не удастся от меня отделаться, – добавил он с улыбкой
– Сомневаюсь, что он будет в восторге, когда вспомнит о своей откровенности. И что нам удастся снова поговорить начистоту, как сегодня. – Он пожал плечами. – Разве что я снова окажусь рядом, когда он будет накачан наркотиками после пыток.
Дамблдор наклонил голову.
– К сожалению, такое может случиться. Ну что ж, поживем – увидим. – Он поднял глаза на Ремуса и улыбнулся.
– Тебе тоже нужно отдохнуть. Я обратил заклинание на твоем… зеленом диске. Он перенесет тебя домой.
– Ах да, фрисби. Спасибо. – Люпин улыбнулся в ответ и направился к дверям, – Когда он проснется, дай мне знать, как он.
Дамблдор кивнул.
– Хорошо. Иди, не беспокойся. Я посижу с ним.
*******
Был канун полнолуния, и до заката оставалось совсем недолго. Люпин уже чувствовал накатывающуюся дурноту. Он сидел на кухне в старом доме Сириуса, чай в чашке перед ним давно остыл. Наверху для него была приготовлена комната. Двери и окна, забранные металлическими прутьями, и задвижки, поддающиеся рукам человека, но не волчьим лапам. У него оставалось мало времени. «Еще полчаса», сказал он себе, «и я пойду наверх».
В дверь позвонили, и он по старой привычке вздрогнул, хотя прошла уже неделя с тех пор, как Дамблдору удалось убрать портрет из прихожей, и дом затих. В тишине он услышал, как открывается дверь и голос Минервы МакГонагалл позвал из коридора:
– Ремус, где ты?
– На кухне, Минерва, – отозвался он. Он услышал ее шаги в коридоре; она появилась в дверях, прошла к кухонному столу и поставила на него большую сумку. На Минерве была маггловская одежда. Вполне обыкновенная, но ему так и не удалось привыкнуть к МакГонагалл в таком облике. «Снейп прав», подумал он, «Маггловские обычаи повсюду».
– Отлично, – сказала она, снимая пальто, – я застала тебя вовремя. Дамблдор назначил на сегодня экстренное собрание, ты будешь нужен.
– Минерва – тихо начал он, – я не смогу…
– Сможешь, – перебила она, вынимая что-то из сумки, – это от Северуса, – добавила она, протянув ему большой запечатанный сосуд. – Ты, разумеется, будешь в волчьем обличье, но вполне в состоянии слушать то, что будут говорить.
Он уставился на сосуд у себя в руках, потом перевел вопросительный взгляд на Минерву. Она кивнула:
– Он попросил передать, что он все еще думает, что ты бестолочь. Это что-то значит?
Он улыбнулся.
– Да. Я рад. – В ответ на ее недоуменный взгляд он рассмеялся и добавил, - мы так шутим, Минерва, не обращай внимания.
Она скептически глянула на него и занялась содержимым сумки.
Он снова перевел взгляд на сосуд у себя в руках. «Я, может, и бестолочь, но зато я знаю, что ты, мой друг, совсем не бессердечный монстр, каким ты себе кажешься».
@темы: Practically Brothers, мои переводы
-
-
16.03.2009 в 15:11-
-
16.03.2009 в 16:21вам спасибо
-
-
17.03.2009 в 02:45ой а можно к вам в журнал попроситься? хотела про сов почитать, а меня не пущают
-
-
17.03.2009 в 02:46Конечно - у меня дневник ограничен по дате регистрации, но я вас сейчас в Белый список запущу:-)
-
-
17.03.2009 в 15:49спасибо!
-
-
03.04.2009 в 00:51С ума сойти! Вы взялись за эту дивную вещь! Она совершенно уникальна для фандома. Безумно ее люблю.
Я невероятно рада... удачи вам в этом безусловно благом начинании!
*шепотом* Если понадобится бета - я к вашим услугам. Только позовите.
-
-
03.04.2009 в 01:15спасибо вам огромное! это был один из первых прочитанных мною фиков, кажется, после него и Falling Further In я и подсела на фанфинкшн
(визжит от восторга, пугая соседей) да! да! мне очень нужна бета!
-
-
03.04.2009 в 01:22Знаете, мне безумно приятно, что вы оценили именно "Листопад". Я им очень болела в то время, когда его писала.
Что до бетинга - единственный момент, что я послезавтра уезжаю в отпуск на две недели, и там, опасаюсь, буду не в силах что-то осмысленное делать, кроме "Года..." - учитывая, что еду я к обожаемому сопереводчику. Если можно подождать до того, как я вернусь... я с радостью отбечу. Кстати, по моим ощущениям, правки-то будет не так много, в основном чисто техническая. Вы чувствуете стиль автора, а это главное.
-
-
03.04.2009 в 01:36Я с удовольствием подожду
я думала, я одна такая, которая думает, ну вот, уйду в отпуск, и наконец займусь переводом как следует
-
-
20.04.2009 в 12:11А мне вспомнился Сойер из Лоста. Не смотришь?
-
-
20.04.2009 в 13:46увы, в последнее время телевизор заброшен