the master of my sea
по Эху Москвы было оч. обстоятельное интервью с Александром Миттой, режиссёром (которого я, по необразованности, больше всего люблю за "Сказку странствий" и "Экипаж")
Очень, имхо, поучительная история, на многих уровнях такскзать)
А.МИТТА: Непременная часть была работы – всегда компромисс. Ну, что делать? Вот я такой. К сожалению, один раз я лажанулся самым страшным образом совершенно. И не могу себе простить этого всю жизнь. Это на картине «Экипаж».
Вы знаете, у меня был такой классный там конец. Просто когда то, что Жженов, его герой с сердцем лежал в больнице, и уже понятно было, что он не полетит. И вдруг ему звонят и говорят «Надо перегнать на север маленькие самолетики, 5 самолетов, у нас не хватает народу. Тебе, может, не с руки?» Он говорит «Да что вы, ребята! Мне бы за руль подержаться». И он босиком там валенки ворует, в пижаме бежит из больницы, и на попутной машине доезжает до аэродрома.
И там, значит, маленький самолет, действительно, какие-то ребята молодые. Он говорит «Ребята, слушайте, как вы классно выглядите. Мы, может, с войны не виделись». А они говорят «И ты будешь молодой». И мы понимаем, что это не так. И он садится в кабину, они кладут ему руки на плечи, как крылья, знаете, с двух сторон. И он улетает туда и растворяется. Потом девочка бежит, дочка, и говорит «Папа умер» - «Как?» - «Вчера ночью во сне». Всё. Всё нормально, картину сдали, я считаю, все, я вышел, снял.
И тут вдруг зовут меня и говорят «Выбросить!» Я говорю «Почему? Что? Как? Это же такая... традиционная вещь. Старое поколение сдает место, вырастило новое» - «Не надо этого, не надо старого поколения». Я понять не могу.
Оказывается, Андрей Смирнов, хороший режиссер, товарищ мой, снял картину про архитекторов, и у него там умирает старик-архитектор, и молодые ребята подхватывают эстафету. И вот, значит, показали Брежневу, он говорит «Что вы мне хотите сказать? Что старики должны умирать и уходить?» И стучал кулаком по столу.
И мне начальство говорит «Никогда твоя картина не выйдет на экраны. Мы не сделаем этого. Вырезай!» Я говорю «Не вырежу и все». А конец года. К директору позвали, говорит «Саша, ты сделал большую работу. Тебя выкинут с Мосфильма и тебя рабочий класс растопчет ногами, потому что мы без премии все остаемся из-за твоей картины. Выпускай». И я чего-то... Я дурак. Надо было плюнуть на всё, уехать и всё. Я думаю, ну, конец года, действительно, вроде, люди... Ну, в конце концов, и вырезаю сам. Можешь себе представить?
А потом узнаю, что они, оказывается, запасли себе премию по-другому все нормально, а уже все - назад не отдашь. И вот с этим позором я живу всю свою жизнь. Она популярная картина, она известная, ее люди любят. Но какой она могла бы быть, знаю только я один. Вот это вот я скажу тем ребятам, которые говорят, как там все было в условиях этого всякого, так сказать, дела.
И учтите еще, ребята. Хороших картин было очень и очень мало. Такого дерьма мы там навалили, кучи, тысячи этих картин выходили. Посмотрите, что тогда снималось. А показывают на телевидении 2 десятка картин с того времени. Нет, это было тяжелое время. Правда, все работали.
К.ЛАРИНА: А этот фрагмент сохранился у вас?
А.МИТТА: Нет, конечно. Где же он мог сохраниться?
Очень, имхо, поучительная история, на многих уровнях такскзать)
А.МИТТА: Непременная часть была работы – всегда компромисс. Ну, что делать? Вот я такой. К сожалению, один раз я лажанулся самым страшным образом совершенно. И не могу себе простить этого всю жизнь. Это на картине «Экипаж».
Вы знаете, у меня был такой классный там конец. Просто когда то, что Жженов, его герой с сердцем лежал в больнице, и уже понятно было, что он не полетит. И вдруг ему звонят и говорят «Надо перегнать на север маленькие самолетики, 5 самолетов, у нас не хватает народу. Тебе, может, не с руки?» Он говорит «Да что вы, ребята! Мне бы за руль подержаться». И он босиком там валенки ворует, в пижаме бежит из больницы, и на попутной машине доезжает до аэродрома.
И там, значит, маленький самолет, действительно, какие-то ребята молодые. Он говорит «Ребята, слушайте, как вы классно выглядите. Мы, может, с войны не виделись». А они говорят «И ты будешь молодой». И мы понимаем, что это не так. И он садится в кабину, они кладут ему руки на плечи, как крылья, знаете, с двух сторон. И он улетает туда и растворяется. Потом девочка бежит, дочка, и говорит «Папа умер» - «Как?» - «Вчера ночью во сне». Всё. Всё нормально, картину сдали, я считаю, все, я вышел, снял.
И тут вдруг зовут меня и говорят «Выбросить!» Я говорю «Почему? Что? Как? Это же такая... традиционная вещь. Старое поколение сдает место, вырастило новое» - «Не надо этого, не надо старого поколения». Я понять не могу.
Оказывается, Андрей Смирнов, хороший режиссер, товарищ мой, снял картину про архитекторов, и у него там умирает старик-архитектор, и молодые ребята подхватывают эстафету. И вот, значит, показали Брежневу, он говорит «Что вы мне хотите сказать? Что старики должны умирать и уходить?» И стучал кулаком по столу.
И мне начальство говорит «Никогда твоя картина не выйдет на экраны. Мы не сделаем этого. Вырезай!» Я говорю «Не вырежу и все». А конец года. К директору позвали, говорит «Саша, ты сделал большую работу. Тебя выкинут с Мосфильма и тебя рабочий класс растопчет ногами, потому что мы без премии все остаемся из-за твоей картины. Выпускай». И я чего-то... Я дурак. Надо было плюнуть на всё, уехать и всё. Я думаю, ну, конец года, действительно, вроде, люди... Ну, в конце концов, и вырезаю сам. Можешь себе представить?
А потом узнаю, что они, оказывается, запасли себе премию по-другому все нормально, а уже все - назад не отдашь. И вот с этим позором я живу всю свою жизнь. Она популярная картина, она известная, ее люди любят. Но какой она могла бы быть, знаю только я один. Вот это вот я скажу тем ребятам, которые говорят, как там все было в условиях этого всякого, так сказать, дела.
И учтите еще, ребята. Хороших картин было очень и очень мало. Такого дерьма мы там навалили, кучи, тысячи этих картин выходили. Посмотрите, что тогда снималось. А показывают на телевидении 2 десятка картин с того времени. Нет, это было тяжелое время. Правда, все работали.
К.ЛАРИНА: А этот фрагмент сохранился у вас?
А.МИТТА: Нет, конечно. Где же он мог сохраниться?
и кстати, меня имеющийся финал всегда напрягал немного. весь фильм такой настоящий, живой, а конец - сцена в больнице - перебор со сладким. практически ХЭ со всех сторон. и вот, оказывается, чего мне не хватало все годы любви к "Экипажу".
угу, он когда рассказывал, у меня прямо внутри всё похолодело - от правильности, штоле)
ннуууу.... мне кажеццо, фсё зависит от целеполагания))) если основная задача - какую-нибудь идею донесть, тогда, мну кажеццо, и не захочеццо в "оживлялки" играть, а если хочеццо
как Брежневуискейпа и утешения - то почему бы и нет))гыыы) пока я пейсала, пейсатель давил фсё на своём пути))))
вапще мне больше фсего нравицо вариант "Моя Татьяна со мной такую штуку учудила: замуж вышла!" т.е. когда оно само идёт внизапно))))
это самый кайф, когда само, да )) и, главное, взятки гладки