Шиповник и нос

[strega-verde]

Название в оригинале: Briar Nose
Автор: Isis
Рейтинг: PG-13
Пейринг: СС/ГП
Жанр: x-over, AU (полное и беспредельное AU)
Отдельное спасибо: kasmunaut

Шиповник и нос

Однажды, давным-давно, как и положено в сказке, за семью морями, было королевство, которым правили два могущественных волшебника. Один был добрый, а другой был злой. Добрый волшебник, которого звали Дамблдор, жил на севере. По правде говоря, он, собственно, правил большей частью королевства, а его противнику, злому Вольдеморту, перепал только маленький кусочек страны на юге. Сами понимаете, Вольдеморт был недоволен таким положением дел, и все время совершал набеги на север, пытаясь расширить свою территорию.
Так вот, посреди земель, подвластных Дамблдору, была река, а рядом с ней две деревушки, одна напротив другой, на разных берегах реки. На северном берегу была деревня Гриффиндор, а на южном – Слизерин. Реку пересекало несколько мостов, и деревенские жители запросто ходили себе из одной деревни в другую. Но у каждой деревни был свой собственный, отличный от другой, нрав. Уроженцы Гриффиндора были известны своей храбростью, а то и безрассудством, и честными, открытыми сердцами. Жители Слизерина были хитрые, тороватые и славились острым умом. В тавернах говорили: торговаться да заключать выгодные сделки – работа для слизеринца, ну а коли сделка не задалась и нужно прибегнуть к убеждению силой – эта задача для гриффиндорца.
В деревне Гриффиндор жил один юноша, звали его Джеймс Поттер. У него были волосы, черные как смоль, и глаза, темные, как ночное небо. Все говорили, что юноша он и собой пригожий, и нрава приятного, и что вырастет из него пригожий собой и добрый нравом муж. У Джеймса было много друзей, и в Гриффиндоре, и в Слизерине, но эта история – только про одного из них. Его звали Северус Снейп.
Северус жил в Слизерине. Волосы у него были черные, как смоль, а глаза – темные, как ночное небо, но вот нос у него был великоват, а ноги и руки – чересчур длинные и слегка неуклюжие. Его пригожим никто не называл. Да и нрава он был не особенно доброго. По правде сказать, на гнев он был скор, а язык у него был так же остер, как нос – велик. Однако, и у него было много друзей, и в Слизерине, и в Гриффиндоре. И один из них был Джеймс Поттер.
Им было примерно по шестнадцать лет, и они оба как раз переходили ту неловкую грань, что разделяет юность и зрелость, когда Северус осознал одну очень тревожную вещь. Его друзья, все, как один, дразнили деревенских девушек и целовались с ними тайком по темным уголкам, но сам он не чувствовал никакого желания заняться тем же самым. Нет, он не хотел тайком целоваться ни с одной из девушек, он мечтал о поцелуе с Джеймсом, с красивым Джеймсом, который и в самом деле вырос в пригожего и доброго нравом мужа.
Однажды вечером Джеймс и Северус сидели вдвоем у реки, швыряли в нее камушки и смотрели, как рыбы выпрыгивают из воды.
– Так чем ты займешься, когда закончишь школу? – Спросил Джеймс. Была весна, и это был их последний год в школе.
Северус пожал плечами.
– Пойду работать к отцу в аптеку, что же еще? – Он обожал свою работу в отцовской лавке, ему нравилось крошить коренья, составлять микстуры, процеживать их в склянки цветного стекла, от которых, когда на них попадали лучи солнца, по стенам разбегались разноцветные солнечные зайчики.
– А кого из наших красавиц ты возьмешь в жены?
– Никого. У меня сердце не лежит ни к одной из них.
Джеймс кивнул и улыбнулся.
– У меня тоже.
Северус внезапно взглянул на Джеймса, и в глазах у него засветилось робкое желание. Его рука сама собой легла на руку Джеймса.
– Джеймс… Я надеялся…
Джеймс отдернул руку прочь и недоуменно посмотрел на Северуса.
– Ты меня знаешь, я настоящий гриффиндорец. Мне местные девчонки не чета! Я поеду в дальние края, на поиски приключений, найду себе прекрасную принцессу, мы поженимся и будем жить долго и счастливо!
Он похлопал друга по спине.
– Я, разумеется, буду скучать по тебе. Но моя судьба зовет меня в путь!
И тем же летом Джеймс и в самом деле отправился в дальний путь, на великолепном вороном жеребце. Долго ли, коротко ли, он добрался до замка Короля Персея, и встретил там дочь Короля, рыжеволосую, зеленоглазую, прекрасную Принцессу Лили, и влюбился в нее. Как и положено в сказках, у Короля Персея имелось несколько заданий для каждого предполагаемого жениха: взобраться на стеклянную гору, победить людоеда, и тому подобное. Будь эта история про Джеймса, мы бы, конечно, рассказали все в подробностях. Но для нашей сказки важно лишь то, что Джеймс сумел взобраться на стеклянную гору, и одолеть людоеда, и получить в жены Лили. А больше нам ничего знать и не нужно, потому что наша история – про Северуса, а Северус остался в деревне Слизерин и стал работать в отцовской аптеке.
А надо вам сказать, что как раз в это время, а прошло несколько лет, сила Вольдеморта стала расти. Его совсем перестали устраивать его жалкие владения на юге, и он все чаще совершал набеги на земли Дамблдора – в том числе и на Слизерин. Угрозами и обещаниями, намеками и посулами, вскоре Вольдеморт добился того, что многие молодые слизеринцы открыто стали переходить на его сторону.
Но не Северус. К тому времени он успел прославиться, как создатель эликсиров и зелий, его имя было известно далеко за пределами деревни, и он изо всех сил старался не обращать внимания на злой ветер перемен, продувавший Слизерин. К несчастью, как раз его слава и привлекла Вольдеморта, который, конечно, понимал, что молодой человек с такими способностями может ему очень и очень пригодиться.
– Приссоединясся ко мне, Ссеверусс Сснейп, – произнес Вольдеморт свистящим голосом, перегнувшись через прилавок, за которым Северус работал над составом для смягчения боли и расслабления усталых мышц. – Приссоединяйся ко мне, и я дам тебе власссть.
– Мне не нужно больше власти, – ответил Северус. Он взял с прилавка бутыль. – Здесь, в аптеке моего отца, я могу разлить по бутылям славу, настоять храбрость и запечатать в реторте саму смерть. Чего еще мне желать?
Это разгневало злого волшебника.
– Я дам тебе один год, – сказал он – Один год, чтобы передумать и пойти ко мне на службу.
Он повел руками в воздухе и произнес заклятие на таинственном языке.
– Заклинаю тебя, Северус Снейп: ровно через год, если ты так и не придешь ко мне до того времени, ты уколешь палец цветом шиповника, и заснешь волшебным сном без пробуждения, от которого ты никогда не очнешься!
Никогда, спрашиваете вы, как такое может быть? Что ж, в сказках действуют свои законы, и Вольдеморту было об этом прекрасно известно. Полагаю, он думал, что шансы на то, что хоть один прекрасный принц когда-нибудь сочтет свои долгом разбудить Северуса – костлявого, носатого Северуса,– были чертовски малы.
Северус был умный парень. У него не было ни малейшего желания присоединяться к Вольдеморту, и он решил, что пока он будет держаться подальше от цветов шиповника, ему ничего не угрожает. Заклятие было сформулировано очень конкретно, и Северус знал правила не хуже Вольдеморта. Разумеется, цветы шиповника входили в состав очень многих микстур, но Северус обошел эту проблему, решив, что не будет сам собирать их. Для этого он нанял одного своего друга из деревни Гриффиндор, молодого человека по имени Питер Петтигрю. В обязанности Питера входило собирать розы и тщательно удалять все шипы до последнего, прежде, чем нести цветы в аптеку.
Год прошел быстро, как оно всегда бывает в подобных случаях. Северус с грустью наблюдал за тем, кто все больше и больше его друзей попадали под влияние Вольдемортовых злодейств, но сам он так и не поддался. И вот тут-то, боюсь я, и сыграло свою дурную роль предубеждение самого нехорошего толка. Видите ли, поскольку жители Слизерина всегда отличались изворотливым умом и хитростью, а жители Гриффиндора славились прямотой и отвагой, большинство народа считало, что только слизеринцы присоединяются к злому волшебнику. Но на самом деле, в то время, как Северус, будучи уроженцем Слизерина, остался верен Дамблдору, нашлись в Гриффиндоре те, кто вопреки своему происхождению перешел на сторону Вольдеморта. Кто теперь скажет, отчего на самом деле Питер решил поставить свою жизнь на карту и сделать ставку на злого волшебника? Никто так и не узнал правды: Питер так и не рассказал ничего ни одной живой душе. А может быть, все это просто досужие домыслы, и несчастье на самом деле произошло случайно. Так или иначе, в последний день самого жаркого летнего месяца, ровно через год после того, как Вольдеморт наложил на Северуса заклятие, Питер оставил несколько шипов на стеблях шиповника, которые он принес в аптеку. Северус взял цветы в руки и уколол палец об оставленный на одном из стеблей шип.
Пока он стоял в остолбенении, уставившись на кровь и вспоминая слова заклятия, произошло сразу несколько весьма удивительных вещей. Прилавок, на котором он готовил зелья, удлинился и превратился в мягкую постель. Бутыли цветного стекла стали драгоценными камнями. Каменные стены аптеки принялись расти и росли, пока здание на стало больше походить на замок, чем на аптеку. Питер, если верить легенде, обратился в крысу и немедленно сбежал.
– Вот черт! – сказал Северус, рухнул на постель и зевнул.
В это же самое время, далеко-далеко от двух деревень праздновалась годовщина одного важного события. Король Джеймс и Королева Лили – после их свадьбы Король Персей ушел в отставку и зажил спокойной жизнью у моря – праздновали первый день рождения их сына, Принца Гарри. Принц Гарри был пригож собой и приятного нрава, во всяком случае, настолько, насколько это возможно для годовалого ребенка. У него были отцовские волосы, черные, как смоль, и зеленые глаза, как у матери. Со всей страны съехались гости, чтобы высказать свои самые лучшие пожелания Принцу. Однако в толпу затесался один гость, у которого на уме были пожелания совсем другого сорта.
Да, Вольдеморт был на празднике, хотя его никто и не приглашал, и надо сказать, что он был несколько разозлен этим обстоятельством. Разве не был он могущественным волшебником, уступающим в мощи только Дамблдору? Ну да, он был злым волшебником, и слегка чересчур властолюбивым, и его горящие красные глаза, скорее всего, напугали бы любого однолетку до икоты. Все равно, подумал он, это еще не повод нарушать приличия. Он принял обличье безобидного старика и смешался с толпой празднующих.
(А в это время в деревнях-близнецах Питер собирал розы.)
Злой волшебник пробрался сквозь толпу к возвышению, на котором Король Джеймс и Королева Лили сидели на троне, гордо показывая всем собравшимся маленького Гарри.
– Славный мальчуган, – сказал замаскированный Вольдеморт. Я припас для него особый подарок.
(– Добрый день, Северус, – сказал Петтигрю, – я принес тебе розы.)
Вольдеморт сбросил свое обличье, у собравшихся гостей перехватило дыхание от ужаса. Он поднял руку, и луч ярко-зеленого света ударил молнией в крошку-принца. Те, кто понимали кое-что в волшебстве, сразу сообразили, что заклятие должно было быть смертельным. Зеленая молния ударила Гарри в лоб, оставив странный зигзагообразный знак, потом срикошетила и ударила прямо в Вольдеморта, который, если верить легенде, обратился в змею и ускользнул прочь.
(В аптеке Северус уколол шипом палец.)
Прошло время. Прошло, если быть точными, восемнадцать лет. Вольдеморта так и не видели с тех пор, как у него не задалось с заклятием на дне рождения Принца Гарри, и все королевство ликовало. Особенно Дамблдор, которому больше не надо было ни с кем делиться.
Вокруг деревень-близнецов выросла непреодолимая стена из шиповника. Когда кусты только начинали разрастаться, в самые первые годы, в просветы между ними можно было разглядеть деревенских жителей, судя по всему, оцепеневших в разгар своих обычных занятий. Но с течением времени живая изгородь разрослась, стала намного гуще, и жители обеих деревень окончательно исчезли из виду. В конце концов, люди в большинстве просто забыли, что на этом месте вообще когда-то были деревни.
За стенами аптеки-замка, Северус спал. Точнее, не совсем спал: это был волшебный сон, в котором время останавливается. Он спал наяву, не старея ни на день, и не видя ни одной живой души, если не считать одной крысы, которая иногда пробиралась сквозь щели в каменных стенах.
Принц Гарри вырос в весьма пригожего юношу (если не обращать внимания на зигзагообразный шрам на лбу, что было несложно – шевелюра у принца обычно была неухоженная и закрывала лоб). Нрав у него был добрый, если не считать некоторых гриффиндорских наклонностей, несомненно унаследованных от отца, и иногда заставлявших Принца идти кавалерийской атакой в такие места, куда даже дураки боятся соваться, и поступают мудро. Девицы, живущие неподалеку от замка, всегда прихорашивались и хихикали, когда Принц проезжал мимо, но он не обращал на них внимания. Он прекрасно знал правила, в конце концов, он был принц. Поэтому никто особенно не удивился, когда в свой девятнадцатый день рождения он оседлал великолепного вороного жеребца и оправился в путь на поиски приключений такого рода, которые подразумевают наличие прекрасной принцессы и долгой счастливой жизни в перспективе.
На третий день своего путешествия он подъехал к перекрестку. На краю дороги сидел великан и нежно гладил своего дракона по загривку.
– Достопочтенный Великан, – обратился к нему Гарри, – приветствую тебя и желаю доброго дня. Я Принц Гарри, ищу приключения и стараюсь поймать свою удачу.
– Аа, – сказал великан – Ловец, значит? – он оглядел Гарри с высоты своего немалого роста. – Я буду Хагрид, а эт’ Норберт.
– Рад знакомству. Ты случайно не знаешь, нет ли тут поблизости прекрасных принцесс, нуждающихся в срочном спасении?
Великан покивал необъятной головой.
– Сдается, слыхал я о чем-т’ похожем. Повернешь здесь налево, проедешь эт’к с недели две, а мож’т, с месяц, аль два, там и будет замок, за колючей изгородью, из шиповника. В замке, вишь, – прекрасная девица, и вишь, спит она уже с сотню лет. Мож’т, ты как раз и есть тот принц, который ее разбудит.
Сотня лет! Прекрасная девица! Вот ведь до чего разрастаются истории, когда их есть кому повторять! Особенно, конечно, в пересказе великанов, которые и сами по себе – некоторое преувеличение. Но Гарри был молод, отважен и невежествен, так что он просто поблагодарил Хагрида и повернул лошадь налево.
Он скакал много дней. Прошло больше, чем две недели, но меньше, чем два месяца, прежде чем он, наконец, приблизился к шиповниковой изгороди. Он поразился ее плотности, и высоте, и ни с чем не сравнимой колючести. Он полюбовался покрытыми росой розовыми цветами – был сезон цветения роз. Затем он вынул из ножен меч и порубил изгородь на мелкие щепки.
Разумеется, это было совсем не так просто. Как только его меч срубал один побег, другой тут же вырастал на его месте. Шипы царапали его тело, разрывали одежду и оставляли замысловатые узоры на коже. Но уж чего-чего, а храбрости, а тем более настойчивости, Принцу было не занимать. Ну и конечно же, его подгоняла мысль о прекрасной спящей девице по ту сторону изгороди.
Он, наконец, прорвался на другую сторону и, на заметив скользнувшей через просеку вслед за ним зеленой змеи, тут же направился к первому встречному, которым оказалась довольно суровая на вид пожилая женщина, стоявшая рядом со зданием, по виду похожим на школу.
– Прошу прощения, мадам, не подскажете, в какой стороне замок, где обитает Спящая Красавица?
Женщина ничего не ответила, и после неловкой паузы Гарри заметил, что она не моргает и даже не дышит. Оглянувшись, он увидел еще человек двадцать; все они были совершенно неподвижны. Всех их неподвижность застигла на середине жеста, на середине слова, на середине шага. Все они застыли во времени, не в состоянии пошевелиться до тех пор, пока не будет снято заклятие. Он побрел дальше и вскоре увидел очертания каменной башни на другом берегу реки. «И никакой это вовсе не замок», проворчал он себе под нос, переходя мост, но других подходящих по виду строений поблизости не было вовсе, и он догадался, что башня и есть цель его путешествия.
Деревянная дверь была не заперта, и Гарри открыл ее пинком. Винтовая лестница привела его к другой двери, с которой он поступил точно так же. На верхушке башни обнаружилась каменная палата со стенами, почти сплошь покрытыми яркими самоцветами и с кроватью, стоявшей в самом центре. Он шагнул в палату – зеленая змея незамеченной скользнула вслед – и приблизился к прекрасной девице, погруженной в вечный сон.
Девица резко села, взглянула на Гарри и сказала голосом по меньшей мере на октаву ниже, чем у любой знакомой Гарри девицы,
– Джеймс?
– Ээ… Я Принц Гарри.
Он растерялся. Все шло совершенно не по плану.
– Гарри.
Черные глаза ни на секунду не отрывались от его лица.
– Вообще-то, моего отца зовут Джеймс.
– Ты на него необыкновенно похож.
Гарри кашлянул и уставился в пол.
– Ты не… ну, в общем, я думал, ты спишь…
– Так оно и было, еще пару мгновений назад. Ты всегда врываешься к людям в дом, как стадо гиппогрифов?
– Мне рассказывали про твою красоту, – сказал Гарри, не смея оторвать взгляд от пола.
В ответ хмыкнули.
– Какая уж тут красота, я только что проснулся, ты соображаешь?
– Ну да, – осторожно сказал Гарри, – просто я думал, что ты – девица.
Черные глава вспыхнули.
– Не будь тупицей. Ты разве не видишь – на мне заклятие!
А! Ну конечно же! Ее, должно быть, заколдовали и превратили в… – тут Гарри оценивающе взглянул на не-спящую не-красавицу не-девицу. Вообще-то, у нее – то есть него, в общем, неважно – была довольно-таки интригующая внешность: примерно его ровесник, высокий, стройный, с густыми черными волосами до плеч и ястребиным носом над сердито сжатым, но все равно чувственным ртом. В Гарри что-то шевельнулось, что-то, о чем он и не знал, даже когда глядел на самых красивых девушек в родном королевстве.
Гарри прекрасно знал, как снимать заклятия. Об этом было написано в седьмой главе Руководства Для Сказочных Принцев. Он отстегнул свой меч, шагнул к постели, обнял худощавые плечи и наклонился так, чтобы удобно было поцеловать губы.
Это было как поцелуй с молнией, или с огнем. Волшебство заискрилось вокруг него, и он почувствовал, как заклятие раскалывается на мелкие кусочки. Рот под его губами приоткрылся и язык нежно скользнул вдоль них. Руки поднялись и сжали его в объятиях, он опустился на постель, поверх лежащего на ней тела, ощущая все его контуры своим собственным. Контуры, которые по-прежнему были угловатыми, и неподатливыми, и ну совсем не женскими. Он прервал поцелуй.
– Ээ… Ты все еще не девица.
Северус ухмыльнулся.
– А я этого и не утверждал. Я только сказал, что на мне заклятие. За освобождение от которого, кстати, я тебе весьма благодарен.
– Да не за что, – ответил Принц Гарри. Он и в самом деле был удивительно похож на Джеймса, только глаза у него были зеленые.
– Знаешь, – продолжил он задумчиво, – я думаю, мне это все равно.
– Что все равно?
Вместо ответа он снова поцеловал Северуса. Точнее, начал целовать, когда их прервали. Кто-то откашлялся, прочищая горло. Горло нуждалось в прочистке, поскольку в последний раз оно было в своей человеческой форме восемнадцать лет назад. В нем успел образоваться существенный комок, на избавление от которого требовались усилия. Комок, возможно, образовался в результате заглатывания некой крысы, еще тогда, когда горло было змеиным. Наконец горло было достаточно прочищено, и из него раздался голос.
– Северус, – произнес голос. Они оглянулись. В углу стоял Вольдеморт, нетерпеливо притопывая ногой, руки у него были скрещены на груди, и выглядел он очень разозленным.
– Вольдеморт! – Сказал Северус.
Злой волшебник поднял руку.
– Да что же это такое, – сердито сказал Гарри, – Ты что, не видишь – мы заняты!
Он слез с кровати и подобрал свой меч. Одним точным движением он разрубил Вольдеморта напополам, сначала вдоль, а потом, на всякий случай, еще и поперек.
– Ну вот и ладно. – он бросил на пол окровавленный меч и вернулся в постель.
– На чем мы остановились?
Северус улыбнулся.
– У меня сложилось впечатление, – сказал он, обнимая Гарри, как ни в чем не бывало, – что мы как раз собирались начать жить долго и счастливо.
Так они и поступили.