интервью о Шекспире, о связи личности автора с его произведениями, об интерпретациях и т.д., в "Новой", в связи с фильмом "Аноним":
[...]в эпоху Возрождения связь между личностью автора и текстом более сложная, опосредованная, поскольку еще присутствует традиция средневекового внеличностного искусства.[...]
[...]То, что «Гамлет» не детектив, а глубочайшая философская вещь, выяснилось спустя десятилетия и века. Я уверен, если бы Шекспиру изложили содержание книг Аникста, Пинского или британского шекспироведа, он всплеснул бы руками: «Что вы, ребята, я этого не писал». Великий художник — медиум меж высшими силами, управляющими миром и человечеством. И произведение, им созданное, во много раз больше, чем его личность. История «Гамлета» — сюжет постепенного разворачивания во времени системы потенциальных смыслов, заложенных в тексте.[...]
[...]История развивающейся культуры — это история интерпретаций. Шекспир это или «Царь Эдип» — не важно, люди обращаются к ним со своими вопросами. Интерпретация рождается на полпути между смыслом произведения и тем, с чем интерпретаторы к нему подходят. Смысл одновременно принадлежит и автору, и тому, кто вопрошает. Отсюда фантастическая пестрота интерпретаций. В России история интерпретаций «Гамлета» — точное повторение эволюции духовной сущности русской культуры.[...]
[...]Идея, что эти тексты не Шекспир написал, возникла, когда начала увеличиваться дистанция между тем, что мы знаем о жизни этого человека, и развертывающимся смыслом его творений. Их масштаб разрастался благодаря Гете, Вольтеру, романтикам. Контраст стал особенно болезненным на волне позднего романтизма, который всегда исходил из абсолютной тождественности между личной судьбой художника и произведением. Это одна из иллюзий. Не обязательно душить Дездемону, чтобы написать «Отелло». Конечно, в воображении художник задушил сотню дездемон, включая супругу, но в момент художественного вдохновения.[...]
[...]В сущности, не так важно, кого Господь избрал в качестве медиума. Бахтин пытается ответить на вопрос, откуда берутся смыслы, развертывающиеся во времени, о которых автор не подозревает. Он считает, что они сосредоточены в языке. Шекспировские произведения построены на бродячих сюжетах, культурных мифах. Мифы представляют концентрации многообразного духовного опыта человечества.[...]
[...]О драме нынешнего «атрагичного» мира можно сказать только словами трагифарса.
— Потому что трагедия невозможна — когда небеса пусты, и люди с этим соглашаются.